Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

Морэм поддерживал его до тех пор, пока Кавинант не зашевелился и не встал на ноги. Потом Лорд медленно опустил его. Мгновение их лица казались странно похожими. На них было одинаковое выражение преследуемой жертвы, тот же опустошенный взгляд, те же капли пота. Но вскоре Кавинант судорожно выдохнул, а Морэм расправил плечи, и сходство исчезло.

— Я был глупцом, — взволнованно произнес Морэм.

— Я должен был догадаться — это Друл Каменный Червь, который, используя силу Посоха, хочет найти тебя. Он может почувствовать твое присутствие по касаниям к почве твоих ботинок, поскольку они не похожи ни на что, сделанное в Стране. Таким образом он знает, где ты находишься, а значит — где находимся мы.

Теперь я могу предположить, что в тот день, когда мы пересекли Соулсиз, ты получил передышку потому, что Друл считал, что мы будем двигаться к нему по реке, и искал нас на воде, а не на суше. Но потом он понял свою ошибку и вчера возобновил контакт с тобой.

Лорд сделал паузу, чтобы Кавинант мог осознать все, сказанное им. Потом он заключил:

— Юр-лорд, ради всех нас, ради Страны, вы не должны носить свои ботинки. Друл и так уже слишком много знает о нас и о нашем продвижении. Вокруг полно его слуг.

Кавинант не ответил. Слова Морэма, казалось, лишили его последних сил. Испытание было для него чересчур тяжелым, со вздохом он опустился на руки Лорду. Потеряв сознание, он не видел, как заботливо с него сняли ботинки и одежду и уложили их в чересседельные мешки Дьюры, как осторожно Лорды обмыли ему ноги и одели в костюм из белой парчи, с какой печалью сняли с него кольцо и прикрепили его к новому кусочку клинго рядом с сердцем, как нежно нес его Преследующий Море в своих руках весь этот день. Он лежал во тьме, словно жертва, он чувствовал, как зубы проказы вгрызаются в его плоть. Его окружал запах презрения, который настаивал на его импотенции. Но губы его были изогнуты в мирной улыбке, а лицо его было спокойным и даже довольным, словно он наконец полностью примирился со своим разрушением.

Он все еще улыбался, когда проснулся поздно вечером и обнаружил, что смотрит прямо на широкую вампироподобную улыбку луны. Его улыбка медленно перешла в натянутую гримасу, а на лице возникло выражение то ли счастья, то ли ненависти. Но вдруг огромная фигура Гиганта заслонила от него луну. Тяжелые ладони Преследующего Море, каждая величиной с лицо Кавинанта, нежно погладили его по голове, и эта ласка оказала на него воздействие. Его глаза утратили неприятное выражение, а лицо расслабилось, отразив уже не муку, а спокойствие. Вскоре он спал глубоким сном без злых сновидений.

На следующий день — десятый день похода — он проснулся спокойный, словно понимая, что его удерживает на границе между противоречивыми требованиями.

Ощущение безысходности овладело им, словно у него больше не было мужества заботиться о себе. И, тем не менее, он был голоден. Он плотно позавтракал и не забыл поблагодарить при этом женщину из племени Вудхельвенов, которая, кажется, взяла на себя добровольную заботу о его питаний. Свою новую одежду он воспринял безразлично, уныло пожав плечами и отметив про себя со смутным сарказмом, с какой легкостью он все же способен терять себя и как ловко сидел на нем белый костюм, словно был сшит по заказу. Потом он молча сел на Дьюри.

Его спутники смотрели на него так, словно боялись, что он упадет. Он был пока еще слабее, чем сам это сознавал; чтобы удержаться в седле, ему потребовалась концентрация всех сил, но он справился с этой задачей. Понемногу все пришли к мнению, что он вне опасности, и отряд двинулся вперед.

Кавинант ехал среди них сквозь солнечный свет и теплый весенний воздух, вдоль цветущих лугов Анделейна; ехал, ослабевший и безразличный, словно его заперли между двумя невозможностями.

Этой ночью отряд остановился в узкой долине между двумя каменистыми горными склонами, в половине лье от густых трав Анделейн. Воины были в приподнятом настроении, освободившись от напряжения последних нескольких дней, и среди них вновь зазвучали рассказы и песни, молчаливыми слушателями которых были Лорды и Стражи Крови. Хотя Лорды не принимали участия в разговорах, но слушали они, казалось, с удовольствием, и несколько раз было слышно, как тихо смеются Морэм и Кваан.

Но Кавинант не разделял возбуждения йоменов. Тяжелая рука пустоты держала закрытой крышкой его эмоции, и он чувствовал себя обособленным, неприкасаемым. Наконец он отправился спать прежде, чем воины закончили свою последнюю песню.

Некоторое время спустя его разбудило прикосновение чьей-то руки к плечу. Открыв глаза, Кавинант увидел склонившегося к нему Гиганта.

— Вставай, — прошептал Гигант. — Ранихины принесли известие. За нами охотятся волки. Кроме того, юр-вайлы тоже могут быть где-то неподалеку. Мы должны идти.

Кавинант сонно моргал, глядя в затемненное ночью лицо Гиганта.

— Зачем? Разве они не последуют за нами?

— Торопись, Юр-лорд. Террель, Корик и, вероятно, треть йомена Кваана останутся здесь в засаде. Они разгонят эту стаю. Вставай.

Но Кавинант упирался.

— Ну и что с того? Они только отступят назад, а потом снова бросятся в погоню. Дай мне поспать.

— Мой друг, ты испытываешь мое терпение. Вставай, по пути я все объясню.

Кавинант со вздохом выбрался из-под своего одеяла. Пока он завязывал кушак костюма, надевал на ноги сандалии и проверял наличие посоха и ножа, его помощница из рода Вудхельвенов собрала постель, упаковала ее и убрала в чересседельный мешок. Потом она подвела к Кавинанту Дьюри.

Чувствуя на себе нетерпеливые взгляды спутников, Кавинант сел на лошадь и в сопровождении Гиганта направился к центру лагеря, где его уже ждали сидевшие верхом Лорды. Когда воины были готовы, Биринайр потушил последние огоньки костра и с трудом взобрался на своего коня. Мгновение спустя всадники повернули коней и выехали из узкой долины, прокладывая путь через сырую местность в красном свете заходившей луны.

Земля под копытами Дьюры был похожа на медленно кипевшую кровь, и Кавинант сжала кольцо в руке, чтобы закрыть его от этого отвратительного света. Его спутники двигались в напряженном молчании; любой еле слышный звук меча тотчас же заглушался, дыхание тоже было затаенным. Ранихины двигались беззвучно, словно тени, и на их широких спинах Стражи Крови сидели, словно статуи, в высшей степени настороженные и одновременно бесчувственные.

Потом луна зашла. Тьма наступила, словно облегчение, она, казалось, еще усугубила риск их побега. Но весь отряд был окружен Ранихинами, и могучие кони выбирали такую дорогу, которую без труда могли преодолеть и другие скакуны.